Эволюция даннических повинностей до середины XVI в

Несмотря на отсутствие прямых данных, можно примерно представить себе изменение повинностей кореньских подданных в XVI в., привлекая для этого имеющиеся сведения по другим имениям капитула и по частным имениям, расположенным в ближних и дальних окрестностях Кореня. Те общие черты, которые удается выявить при таком анализе, с высокой долей вероятности относились в равной мере и к объекту нашего исследования. В некоторых случаях можно определить и специфику, которая отличала его на общем фоне.

Как упоминалось выше, почти одновременно с Коренем из состава Хорецкой и Логойской волостей был выделен целый комплекс сел, пожалованных Войтеху Монивиду. В конце 1480-х гг., после смерти его последних мужских потомков, половина этих владений по наследству перешла к пану Николаю Радивиловичу, женатому на внучке Монивида Зофии. При разделе имений между правнуками Монивида, сыновьями Зофии и Николая Радивиловича (Николаем, Яном и Юрием), учиненном в 1520 г. по случаю смерти их брата Войтеха[81], упоминаются людей данников Хорецких 316 человеков. На долю каждого из братьев пришлось по 105 человек, 1 звыш зостался. Со 105 данников, вошедших в каждую долю, причиталось меду 4 пуловицы и 14 пудов и 4 безмена. Кроме того, со всех данников причиталось плату грошового 15 коп без 12 грошей, т. е. 888 грошей. Таким образом, у бывших монивидовских подданных медовая дань сочеталась с денежной. Ее сумма раскладывалась за вычетом 27 данников, вошедших в долю Николая[82]. На оставшихся 289 семей приходилось примерно по 3 гроша с каждой.

В начале января 1522 г. умер старший из братьев — Николай Радивил, занимавший, как и его отец, должность виленского воеводы. Трое сыновей Николая и вдова Альжбета (из рода Саковичей) в свою очередь учинили раздел его имений, которому посвящены два близких по содержанию документа. Оба они не датированы, но составлены, вероятно, в том же 1522 г. или вскоре после этого[83]. При этом разделе непосредственно упомянуты повинности некоторых данников на территории бывшей Хорецкой волости. В частности, в долю одного из братьев, помимо главного имения Упники в этнической Литве, вошел среди прочих двор Томиловичи (в Докшицком районе, в 70 км севернее Кореня), насчитывавший 32 человека (семьи), с которых причиталось повинностей на сумму 6,5 копы грошей (т. е. 390 грошей, в среднем примерно по 12 грошей с человека). В целом по имениям, вошедшим в эту часть, 399 подданных выполняли повинности, сумуючи за медом и житом и овсом, на общую сумму 62,5 копы, или 3750 грошей, что дает примерно 11 грошей с человека. Очевидно, всю повинность подданных из Томилович (Тумилович) составляла медовая дань, поскольку чуть ниже отмечается, что она взималась с данников Томиловских и Докшичцких в размере 33 пуда и 0,5 безмена, а пуд меда там же оценивался в 12 грошей. Это позволяет распознать в них именно тех хорецких данников из доли Николая Радивила, с которых при предыдущем разделе не исчислялась денежная подать. Они, видимо, являлись потомками данников, которые в привилее Витовта Войтеху Монивиду от 1407 г. фигурируют как Доксичане. Но объем медовой дани был для них сравнительно невелик — около пуда с человека, или в 2—3 раза меньше, чем вносили в 1422 г. семьи, подаренные Монивидом епископу. Такая дань явно не могла взиматься со службы, а лишь с отдельного крестьянского двора. Следовательно, древние службы в имениях, доставшихся Радивилам по наследству от Монивидовичей, к 1520-м гг. подверглись разделу на более мелкие единицы обложения.

Еще одна часть хорецких данников прослеживается в той части наследства Николая Радивила, где главным было имение Мусники. В нее вошли села Домашковичи, Мстижане (оба они упоминались в привилее Монивиду в 1407 г.), а также ненаселенная земля Айнаровская с сеножатьми, которая находилась у самой границы Кореньщины (современные Айнаровичи). Количество людей в этих селах не указано, но, учитывая общую численность подданных в этой части (324 человека в 7 имениях) и принятый Радивилами принцип раздела хорецких данников на равные части, можно полагать, что эта цифра не сильно отличалась от числа подданных двора Томиловичи. Это подтверждается и схожим размером медовой дани — 34 пуда и 2 безмена. Следовательно, и в указанных селах на одну семью должно было приходиться около пуда.

Учитывая, что Николаю Радивилу по разделу 1520 г. досталось 105 хорецких данников, подданные из Томилович, Домашкович и Мстижа составляли лишь две трети из них. Недостающая треть, примерно 30—35 семей, соответствует, видимо, двору Зебин (современный Зембин в 30 км восточнее Кореня), количество подданных и размер повинностей в котором не указаны. Зато известны повинности в некоторых селах поблизости от Кореньщины, входивших в ту же часть, что и Томиловичи. Среди них Дорогомичи 30 человек данников с пустовщинами (жители села Дорогомичи, которое находилось в 38 км севернее Кореня), к которым были добавлены 4 человека каменчан (жителей Каменя-Завилейского, в 35 км северо-западнее Кореня), в сумме вносили 30,5 пуда меда, т. е. менее 1 пуда на человека. В расположенном неподалеку от Дорогомич селе Мильча 17 человек выплачивали 10 пудов и 4 безмена, т. е. в расчете на одного человека — еще меньше. А в селе Хотенчицы (23 км к западу от Кореня), которое также было внесено в род Радивилов внучкой Монивида, с 21 человека причиталось всего 6 пудов меда. Надо полагать, что остальная часть повинностей вносилась житом и овсом, а возможно, имела место и барщина.

Характерно, что при разделе наследства Николая Радивила не упоминаются пуловицы, в которых исчислялась хорецкая дань в 1520 г. Видимо, во владениях Радивилов вскоре после 1520 г. дань начала раскладываться на отдельные семьи, с каждой примерно по пуду (пятибезменному), или по 15 кг. В денежном исчислении это соответствовало 12 грошам. Некоторые крестьяне вносили дань частично деньгами — по 3 гроша, а в отдельных селах зафиксировано снижение медовой дани за счет введения дани житом и овсом, т. е. дякла.

В имениях Виленского капитула формы эксплуатации отличались достаточным разнообразием. Подданные Стрешинской волости, по обработанным Ежи Охманьским данным инвентаря 1538 г.[84], подразделялись на три категории. Большинство из них (107 хозяйств из 149, или 71,8%) платили медовую дань, 23 хозяйства вносили денежную дань (proventus peccuniaris), а 19 наиболее бедных являлись чернокунцами или коморниками, платившими лишь по 15 грошей в качестве куницы. Данники Стрешинской волости были организованы, подобно хорецким данникам в 1520 г., в половицы медовые. Всех половиц насчитывалось 10, т. е. на каждую приходилось в среднем 10—11 семей. Дань, причитавшаяся с половицы, соответствовала старинной мере (antique mensure), которая расшифровывается в последующем инвентаре Стрешина за 1561 г. — она представляла собой лукно объемом в 12 медниц.

Вместимость медницы можно определить с помощью вышеупомянутого документа о разделе радивиловских имений. В нем упоминается, что пуд меда стоил (около 1522 г.) 12 грошей, а медница — 20[85]. Из этого следует, что медница вмещала 1,67 пуда, или около 25 кг. В таком случае половица из 12 медниц соответствует 20 пудам. Этот вывод подтверждается объемом дани, указанным при разделе хорецких данников в 1520 г.: приходившиеся на 105 семей 4 половицы, 14 пудов и 4 безмена составляли в таком случае 94,8 пуда, или в среднем по 0,9 пуда на семью. Выше уже отмечалось, что в тех селах, где прямо указано количество семей и размер дани, на одну семью действительно приходилось по пуду меда или чуть меньше.

Если в Стрешине применялась медница такого же объема, то на 10,7 двора, что в среднем составляло половицу, приходилась 20-пудовая дань, а на семью выходило по 1,9 пуда — значительно больше, чем в имениях Радивилов. В ценах 1520-х гг. это равнялось 240 грошам на половицу или 22,8 гроша на семью. При этом, видимо, имелся в виду широкий, или пражский, грош — серебряная монета чешской чеканки весом в 3,86 г, имевшая хождение на территории Великого Княжества примерно до середины XVI в. Одновременно с 1492 г. Виленским монетным двором чеканился литовский, или узкий, грош, весивший 2,5 г, но за счет низкой пробы содержавший серебра примерно в 3,5 раза меньше, чем пражский[86]. Официальный курс пражского и литовского грошей не соответствовал их фактическому серебряному наполнению и составлял в 1520—1540-е гг. от 1 : 1,4 до 1 : 1,5. Цена меда, выраженная в узких грошах, была существенно выше, чем в широких: в инвентаре имения Мядель в 1545 г. пуд оценивается в 20 грошей, а в инвентаре Стрешинской волости в 1561 г. медница стоила 30 грошей. По этому счету дань радивиловских подданных составляла 17—18 грошей на семью, а стрешинских — 33,6 гроша.

Помимо меда с каждой стрешинской половицы причитался еще целый ряд дополнительных повинностей. Одной из них было налуконье — очевидно, денежная доплата уряднику, осуществлявшему сбор меда, в размере 50 узких грошей с лукна, но с половиц, владевших территориально удаленными угодьями за рекой Днепр, взималась двойная такса — 100 грошей. На семью это составляло от 5,6 до 11,1 гроша. Кроме того, существовал платеж за бобров (pro castore), который также различался — по 15 грошей с обычных половиц и по 30 — с удаленных. Далее следовала плата за воск (от 7 до 12 грошей), куница (6 грошей), за пользование добавочными пашенными участками в лесу — островами (от 9 до 18 грошей). В сумме с семьи причиталось от 4,1 до 7,3 гроша.

Целый ряд дополнительных платежей распределялся не по службам, а по селам, которых было 5 (численностью в 51, 43, 23, 16 и 16 дворов). Независимо от размеров каждое село вносило по 2 безмена воска или денежный эквивалент в сумме 16 грошей; овес в количестве от 2 до 6 мер, именуемых смырами (или по 2 гроша за меру); по 20 вязок льна; меру проса за 1 — 1,5 гроша и курицу. Вместо некоторых старинных повинностей (участия в коллективных рыбных ловлях или охотах в пользу владельца) взималась денежная плата: по 40 — 42 гроша язовщины, 10 грошей неводовщины, 15—30 грошей ловщины, 40 грошей взамен подводной повинности (транспортировки господских грузов). Видимо, вместо дани зерном устанавливалась коробовщина в размере от 6 до 12 грошей. Стация, причитавшаяся на кормление урядников при объезде ими сел, составляла от 4 до 12 пудов меда тиунского, 1,5—3 пуда меда полюдного, от 4 до 8 пудов меда ситного с села, а одно из сел вносило еще 3 пуда меда горного. Вместо практиковавшегося некогда предоставления уряднику проводников также взималась денежная плата — от 25 до 30 грошей. Сохранялась обязанность давать уряднику при необходимости корм для коней. Таким образом, на село приходилось отмеченных платежей на сумму от 180 до 420 грошей, а на семью — порядка 10 грошей.

Еще одна группа платежей распределялась в Стрешинской волости индивидуально и скорее всего представляла собой недавние нововведения. С каждых трех огнищ (домашних очагов или печей) надлежало платить по 6 грошей огневщины, а с каждого дыма — по тесновой кунице в размере 6 грошей (эта плата взималась раз в два года). За освобождение от обязанности сторожить на господском дворе нужно было внести белку сторожовскую, а в случае брака (надо полагать, при выходе невесты замуж за подданного другого имения) — белку шлюбную. Очень любопытен платеж под названием радуничное, который собирался после Пасхи и представлял собой, вероятно, своеобразный выкуп за право проведения в церковном имении языческого обряда поминовения усопших — Радуницы: с каждого полноценного хозяйства причитался 1 грош, а с убогого — 0,5 гроша. Интересную повинность представлял собой также пропой — плата за право изготовления пива или хмельного меда, которая вносилась сообща, по 40 грошей с села. На каждое хозяйство приходилось в год таких платежей примерно на 5 грошей.

Общая сумма повинностей стрешинского данника составляла, по подсчетам Ежи Охманьского, 60 грошей в год. Причем на основную повинность (медовую дань) приходилось 56%, а 44% составляли всевозможные дополнительные поборы. Многие из них явно унаследованы с той поры, когда волость содержала еще великокняжеских наместников. Сохранение этих повинностей в Стрешине в полном объеме (с переадресацией в пользу капитульных урядников и постепенной коммутацией в денежный эквивалент) объясняется, видимо, тем, что в данном случае объектом пожалования стала целая волость. При пожаловании отдельного села, превращаемого в престимоний для одного из членов капитула (как в случае с Коренем), или при переходе такого же села в частную собственность некоторые из повинностей (например, предоставление проводников или плата за разъезды тиунов по удаленным угодьям) должны были отмереть еще до того, как возник повод для перевода их на деньги. Вряд ли практиковались в небольших владениях и такие коллективные акции, как облавные охоты с участием десятков крестьян в качестве загонщиков, а при удаленности села от крупных рек или озер не имела смысла и повинность на ловлю рыбы неводом. Но нельзя исключить, что многие из упомянутых второстепенных платежей существовали повсеместно, хотя они редко упоминаются в источниках, поскольку получателем большинства из них был не сам владелец, а его урядники на местах.

В другом столовом имении капитула — Каменецкой волости, по данным инвентаря за тот же 1538 г., основную повинность также составляла дань, но она взималась не медом, а деньгами. Тем не менее общая ее стоимость (в среднем по 38 грошей с хозяйства) была близка к стоимости стрешинской медовой дани. С учетом всех дополнительных платежей с хозяйства причиталось, по подсчетам Е. Охманьского, около 80 грошей[87].

В нашем распоряжении имеется единственное и очень скупое упоминание о повинностях, издавна существовавших в самом Корене. Оно относится к 1576 г., но ретроспективно эти данные можно распространять, по крайней мере, на середину XVI в. При проведении волочной реформы в Корене отменялись прежние повинности — медовая дань и налуконье, которые перед этим исчислялись уже не со службы, а с каждого двора в отдельности[88]. К сожалению, размер дани не указан, но можно предполагать, что она в расчете на двор находилась в пределах от 1 до 2 пудов. Если в начале века со службы в Корене причиталась приблизительно такая же дань, как и в Ганевичах, т. е. около 5,5 пуда, а каждая служба впоследствии разделилась минимум на 2,5—3 хозяйства, то дань с каждого из них могла измеряться примерно 2 пудами. Если же служба разделилась в среднем на 5—6 хозяйств (как это произошло, вероятно, в имениях Радивилов), то на хозяйство должно было прийтись около 1 пуда. При цене в 18—20 узких грошей за пуд это составляет в денежном исчислении от 18 до 40 грошей.

Что касается налуконья, то эта повинность, отмененная в 1576 г. в качестве дохода капитула, сохранилась как один из доходов новооснованного Кореньского костела. В 1605 г. она увеличена с прежних 18 пенязей (1,8 гроша) до 2 грошей[89]. Вероятно, на протяжении большей части XVI в. эта повинность равнялась 1,8 гроша со двора.

Предполагаемые размеры повинностей в имении Корень были, видимо, очень близки к повинностям данников, описанных в инвентарях государственных и частных имений середины XVI в. Одним из наиболее ранних является инвентарь имения Радошковичи[90], составленный в 1549 г., вскоре после того, как имение покойного бездетного магната Станислава Гаштовта перешло в государственную собственность. Основная часть имения находилась в 40 км к юго-западу от Кореня, но там дань уже давно замененили другими повинностями. Для нас особый интерес представляет помещенное в конце указанного инвентаря описание Реваничской волости, расположенной в 17 милях (около 133 км) от Радошкович, в 80 км юго-восточнее Кореня[91]. Затерянная среди лесов и болот, эта волость в XV в. выделилась из Борисовской волости и относилась (прислухала) к еще более удаленному имению Гаштовтов — Гераненам, расположенным на западе современной Беларуси, у самой границы с Литвой. Незадолго до составления инвентаря вдова Станислава Гаштовта — Барбара из рода Радивилов (известная впоследствии как жена короля и великого князя Жигимонта Августа) приписала (прывернула) Реваничскую волость к Радошковичам, но при этом состав повинностей в ней остался в целом таким, каким он, видимо, выглядел еще в момент пожалования этой волости Гаштовтам.

Всего в селе Реваничи вместе с расположенным неподалеку небольшим селением Дрегуча насчитывалось 80 крестьянских дымов. Их основной повинностью считалась выплата медовой дани, причем в среднем на один дым приходилось по каменю меда, в каждом камени по шести безменов менских. Составители инвентаря специально измеряли тот сосуд, которым пользовались при взимании дани: мають судно свое старое, которое зовуть медницою, и в него меду дають, нижли великое медницы далеко не доходить; а мерыли есмо с паном Фурсом: нет болш, одно в камени шесть безменов. Очевидно, применявшийся в Реваничах нестандартный мерный сосуд восходит к каменю меньскому, введенному в Борисовской волости привилеем Витовта еще в 1396 г. Он был больше пуда, но заметно меньше 25-килограммовой медницы и вмещал примерно 18 кг меда.

Имелись также денежные выплаты, которые, судя по названию, представляли собой коммутированную на деньги меховую дань: куничных пенезей дают на господара 7 коп грошей, а бобровых пенезей дають рубль грошей шырокий, нижли поведають, же за тот рубль здавна по 2 копе грошей дають (т.е. рубль широкими грошами, состоявший из 100 таких грошей, приравнивался к 2 копам, или 120 узким грошам). Таким образом, всего на 80 дымов приходилось 9 коп, или 540 грошей — в среднем по 6,75 гроша с дыма. Кроме того, с волости причиталось в пользу владельца 10 бочек-солянок овса, какое-то количество льна (86 десятков, но размер этой единицы точно не известен), 36 беличьих шкурок, 2,5 безмена воску. Ежегодная стация состояла в выплате трех телок (яловиц), причем в инвентаре поясняется, что эта повинность первоначально имела характер полудобровольного подношения по случаю женитьбы владельца, а затем стала обязательной: на веселе небожчика пана Станислава Кгаштолта по своей воли стацею тую дали, а потом пани Кгаштолтовая по смерти небожчыка пана на них завжды правила и брала за подачку. Так же недавно была установлена дополнительная повинность в пользу урядника: по 1 грошу и по курице с дыма, 10 солянок овса со всей волости. Еще одному уряднику, кидничому, со всей волости полагался рубль, нижли то им новина. Единственная отработочная повинность заключалась в обязанности отправлять каждое лето в главное имение 12 человек на 4 недели для косьбы сена.

Медовая дань распространялась на всю волость круговой порукой: и хотя бы под которым человеком чого не было, або вбог был, однакже вси складают и спольне вси подают. Действительно, из 80 дымов 5 не платили ничего по причине полной деградации их хозяйства: Степан Крывопуск, калека, не маеть ничого, ни земли; Овдотья вбогая, не маеть ничого, калека и т. п. Еще 14 хозяйств платили дань в половинном объеме — по 0,5 каменя. Зато их доля распределялась между другими (видимо, наиболее зажиточными) крестьянами, из которых 5 платили по 2 каменя, а 13 — по 1,5. Наибольшее число хозяйств — 42 платили ровно по одному каменю. Примечательно, что в Реваничской волости служб не существовало совсем, а повинность исчислялась с каждого дыма индивидуально. Общинная раскладка (разруб) повинностей отсутствовала, каждая податная единица была жестко связана с индивидуальным земельным наделом, переходящим по наследству. Перераспределение повинностей осуществлялось, видимо, по согласованию с урядником самими крестьянами, путем соглашений между ними — кто-то принимал на себя чужой земельный надел (или его часть) вместе с причитавшейся данью. Это могли быть родственники. Так, в одном случае сказано: Артим Малашкович, калека, отчызну свою братом своим Коношу а Мойсею Малашковичом спустил. Но сделка могла касаться и посторонних людей: Санко Осташкович Друченин, дым, тот здал отчыну свою Михалю Лучычу, который маеть за него дань давати и повинность всякую полнити.

Другой документ, датированный 1555 г., упоминает повинности в селах Гнездиловичи и Войборовичи[92]. Эти два села, расположенные в 55 и 65 км севернее Кореня, некогда входили в число данников Войтеха Монивида в Хорецкой волости, а затем перешли по наследству к потомкам его второй внучки Ядвиги, жены Олехны Судимонтовича, и были приписаны к имению Сольчники (современный Шальчининкай в Литве, недалеко от границы Беларуси). В них медовая дань сочеталась с полуконным — вероятно, аналогом налуконья в имениях капитула. Всего в двух селах насчитывалось 69 дворов, с которых причиталось 40,5 пуда меда и еще 10,5 пуда за пустоши, распределенные между ними. Полуконное с обоих сел составляло 18 грошей, т. е. по 0,26 гроша на двор, или около 0,35 в расчете на пуд меда.

И медовая дань, и полуконное в этих селах выглядят сравнительно невысокими — видимо, за счет наличия других повинностей, которые составляли 220 грошей деньгами (по 3,2 гроша на двор) и очень небольшое дякло в размере 0,5 бочки жита, 4 бочек овса и 2 белок. Его, вероятно, вносили лишь некоторые из подданных. Известны и дополнительные платежи в пользу урядника — тиунщина на выезждчого в размере 1,5 пуда меду и 10,5 гроша со всех дворов вместе, а также с каждого в отдельности по 4,5 гроша, по корцу (четверти бочки) овса и по десятку льна, причем при сдаче овса и льна полагалось еще уплатить по 1 грошу писчого. В этих селах сохранилась также небольшая отработочная повинность — ежегодно в пору сенокоса предписывалось направлять в двор Сольчники (расстояние до него по прямой составляло около 160 км) 9 косарей, 2 рабочих лошади и одного плотника с топором, которые должны были отработать там 8 недель.

Есть сведения о повинностях данников, относившихся к имению Острожчицы (ныне Острошицкий Городок в 30 км южнее Кореня, между Логойском и Минском). Когда это имение было пожаловано в 1440-е гг. великокняжескому маршалку пану Войтку, к нему были причислены 4 чоловеки Гоголичан Менских, а два чоловеки Корговци Логожан[93]. В инвентаре 1557 г., когда имение принадлежало пану Горностаю, в его составе фигурируют оба этих поселения: Гоголица (Галица западнее Острошицкого Городка) и Коргово (20 км северо-восточнее Кореня)[94]. В отличие от основного имения, в котором, как и в Радошковичах, была введена барщина, жители Коргова остались данниками. Они по-прежнему делились на 2 службы, но теперь одна состояла из 4 дымов, другая — из 3. На все 7 дымов приходилось медовой дани 10 каменей шестерных, или в среднем по 1,43 каменя (вероятно, около 25 кг) с дыма. Вместо отработочной повинности на кошении сена в главном имении они выплачивали деньгами по 30 грошей со службы, а также по 16 грошей серебщизны с каждой сохи, включая 1 грош бирчого (в пользу урядника, который собирал этот налог). В Гоголице насчитывалось 10 дворов, службы там отсутствовали — принадлежащий каждому участок определяется в инвентаре как земля зупольная. Эти подданные находились на денежном чинше, именуемом куницей, в размере 40 грошей серебром. Кроме того, к имению принадлежало еще одно село данников — Латыголичи (возможно, Латыголь в Вилейском районе, 35 км западнее Кореня). В нем на 4 зупольных (полных) службы приходилось 24 дыма, и выплачивали они по 6 каменей меду со службы (ровно 1 камень на дым, или около 18—20 кг) и по 16 грошей серебщизны с каждой сохи.

Данники, проживавшие в селах Ширневичи, Соколовичи, Грушка и Ельняне (в 80—100 км восточнее Кореня), описаны в 1560 г. в инвентаре великокняжеского Оршанского замка[95], к которому они были временно приписаны несколькими годами ранее (а до этого относились к частному имению Воронцевичи в бывшем Друцком княжестве). В Ширневичах и Соколовичах вместе насчитывался 31 двор, которые еще разделялись на 8 старинных служб (от 3 до 5 дымов в службе, в среднем — по 4). С каждой службы причиталось по 4 пуда меда (т. е. по 1 пуду со двора), а полуконное в Ширневичах составляло по 6 широких грошей со службы (1,5 со двора, что соответствует чуть более чем 2 узким грошам), в Соколовичах — по 14 узких грошей со службы (по 3,5 со двора). Кроме этого, единственная повинность, упомянутая в инвентаре, — хмелевое — составляла 3 узких гроша с каждой службы. В Грушке 20 дворов подразделялись на 4 службы, с каждого двора причиталось по 1 пуду меда, по 2,5 гроша (видимо, узкого) полуконного и по 20 грошей денежного чинша. В Ельнянах имелось 10 дворов в 2 службах, всего с них шло 6 пудов медовой дани, 6 грошей полуконного и 100 грошей чинша, причем с 1 пуда полагалось 1,2 гроша полуконного.

Приведенные примеры показывают, что архаичные даннические повинности, пережиточно сохранявшиеся в разных частях Беларуси в первой половине — середине XVI в., могли различаться в деталях, но в целом характеризовались относительной однородностью. Они претерпели эволюцию по сравнению с исходным состоянием, причем в разных владениях эта эволюция протекала неодинаково. Со второй половины XV в. появляется новая тенденция — замена традиционной натуральной дани денежным эквивалентом или особыми, чисто денежными выплатами, которые в разных местах назывались по-разному: куница, осада, чинш. В условиях массового перехода сел в частное владение с конца XIV в. натуральные повинности, некогда взимавшиеся в пользу наместника, коммутировалась, превращаясь в один из дополнительных платежей. Деньги, ранее причитавшиеся наместнику за непосредственный прием медовой дани (налуконье), обычно сохранялись, но переадресовывались в распоряжение урядника (тиуна).

[81] Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси. Т. 7. № 9. С. 7–14.

[82] Сыновья и потомки Николая Радивиловича использовали имя родоначальника в качестве фамилии – Радивилы, с XVII в. возобладала польская форма – Радзивиллы. Чтобы различать двух Николаев, отца и сына, далее первый из них будет именоваться Николаем Радивиловичем, а второй – Николаем Радивилом.

[83] Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси. Т. 7. № 10. С. 12–14; Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси. Т. 1. – Вильно, 1867. № 23. С. 32–34 (этот документ при публикации датирован ошибочно).

[84] Ochmański J. Powstanie i rozwój latyfundium biskupstwa Wileńskiego. S. 109–111.

[85] Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси. Т. 1. № 23. С. 33, 34.

[86] Gumowski M. Podręcznik numizmatyki polskiej. – Kraków, 1914. S. 286.

[87] Ochmański J. Powstanie i rozwój latyfundium biskupstwa Wileńskiego. S. 111–112.

[88] ОРБАНЛ. Ф. 43. Ед. хр. 213. Л. 202об.

[89] ОРБАНЛ. Ф. 43. Ед. хр. 216. Л. 58–59об. См. также копию: НИАБ. Ф. 1769. Оп. 1. Ед. хр. 22. Л. 433–434.

[90] Документы Московского архива Министерства юстиции. Т. 1. – М., 1897. С. 90–119.

[91] Документы Московского архива Министерства юстиции. Т. 1. С. 116–119.

[92] Акты, издаваемые Виленской археографической комиссией. Т. 14. – Вильно, 1887. С. 10–11.

[93] Lietuvos Metrika. Kn. 3 (1440–1498). – Vilnius, 1998. P. 44.

[94] Инвентарь имения Острожчицы был выявлен в Главном архиве древних актов (AGAD) в Варшаве В. Ф. Голубевым (фонд Потоцких из Радыня, № 390). Он любезно позволил мне воспользоваться его личными выписками из этого инвентаря.

[95] Документы Московского архива Министерства юстиции. Т. 1. С. 133.