Под властью капитула

Из текста пожалования вроде бы следует, что все три пожалованных капитулу села ранее принадлежали к Хорецковской (Хорецкой) волости, центром которой был двор Камень-Хорецкий (современное село Камено Логойского района, в 18 км северо-восточнее Кореня). Но представляется более вероятным, что уточнение в Хорецковской волости касается только последнего села — Волча (в 40 км к северу — северо-востоку от Кореня, в современном Докшицком районе). Дань из села Ганевичи (в 19 км к востоку — юго-востоку от Кореня) до пожалования шла непосредственно в Логойский замок, и часть жителей этого села продолжали выплачивать ее туда еще в начале XVI в. Что касается Кореня, то он, вероятно, относился к третьей волости Логойского княжества — Айненской, центром которой был двор Айна (современная Гайна), расположенный примерно в 10 км южнее Кореня. Этот двор впервые упоминается в документах практически одновременно с Коренем, с конца XIV в. (в 1397 г. десятину с его доходов получил кафедральный костел Св. Станислава)[58], а вскоре там был основан один из первых на территории Беларуси католических костелов[59]. О том, что Корень входил именно в Айненскуюй волость, косвенно свидетельствует принадлежность к ней села Нестанишки (Нестановичи)[60]. Поскольку это село находилось в 12 км к северу — северо-западу от Кореня, последний оказывается почти точно между ним и центром этой волости.

В XV — начале XVI в. село Корень было небольшой частью обширных владений Виленского епископства. По подсчетам Ежи Охманьского, эти владения охватывали в первой половине XVI в. около 6000 крестьянских дворов в разных частях государства, что составляло примерно 1,5% его населения, а по подсчетам Михаила Спиридонова — порядка 3% всех дымов Великого Княжества[61]. Из них капитулу костела Св. Станислава принадлежало свыше 1300 дворов, или около 22% всех владений епископства. Капитульные имения разделялись на столовые (доход с них шел на нужды капитула в целом) и престимониальные (находившиеся в распоряжении отдельных его членов). Столовыми были две крупные волости, доставшиеся капитулу практически целиком: Стрешинская (на юго-востоке Беларуси, по обоим берегам Днепра), включавшая 14 сел, и Каменецкая (на территории современной Украины, у южной границы Беларуси), в которой насчитывалось 11 сел. В престимониальные имения входило примерно 65 сел, разбросанных по разным поветам (преимущественно на территории современной Беларуси)[62].

Кореньщина относилась к числу престимониальных имений. В это время село Корень уже не было единственным населенным пунктом на ее территории. В подтвердительном акте великого князя Александра от 1500 г. вслед за Коренем вписано название еще одного села, которое в сохранившейся копии акта читается как Czielnergorucze. В 1518 г. при распределении престимониев между членами капитула канонику Жуковскому досталось имение Корень, а канонику Вележинскому — также имение Корень с селами Корень и Череховичи (villo Korzen et Czererhowicza)[63]. Последнее написание, на этот раз читаемое вполне четко, позволяет утверждать, что как в этом, так и в предыдущем документе речь идет об одном из населенных пунктов Кореньщины — деревне Черехи (ныне Терехи, по-белорусски Церахі)[64].

Поскольку в 1518 г. упоминаются два разных Кореня, следовательно, уже к этому времени имение было разделено на две части, доход с которых шел на содержание двух разных членов капитула. Это подтверждается реестром раскладки серебщизны в 1553 г. В тот момент имение Корень представляло собой два престимония каноничьих, одним из которых владел каноник Хоцько, другим — жемойтский епископ, также входивший в состав капитула[65].

Каноник, которому доставался во временное пользование престимоний, должен был управлять им или непосредственно, или через нанимаемого им урядника (по латыни именуемого factor)[66]. Поскольку местом жительства и службы членов капитула была столица государства Вильня, можно предполагать, что в свои удаленные престимонии они наезжали нечасто. Фактическим хозяином в имении оказывался урядник, которому вменялись в обязанность своевременный сбор и отправление в Вильню дохода, шедшего затем на содержание каноника.

Выше уже упоминался интересный документ, который, правда, не касается непосредственно Кореня, но проливает свет на историю соседнего престимония, перешедшего в собственность капитула одновременно с ним, — Ганевич[67]. В феврале 1516 г. православный митрополит Киевский и всея Руси Иосиф Солтан подал жалобу великому князю Жигимонту на каноников Виленскога капитула за то, что они незаконно пользуются доходом с той части села Ганевичи, которая принадлежит ему в качестве наследства после брата, Михаила Солтана. Митрополит утверждал, что две службы в Ганевичах, Овсеевичи и Охромеевичи, а также опустевшие земли служебные, где сидели Петр с братьею, Литва, относились к Логойску, когда тот еще при Витовте принадлежал князю Олельку Владимировичу, а затем его брату Андрею. Потом эти службы вошли в состав имения, пожалованного в середине XV в. собственником Логойска князем Александром Чарторыйским своему боярину Солтану — предку митрополита.

Каноники в свою очередь заявляли, что никакой логожской доли в имении, пожалованном им Витовтом, не было. По их версии, капитульные подданные из Ганевич выступ учинили и были признаны подданными соседнего имения, принадлежавшего брату митрополита. Тот поселил их на самой границе с Ганевичами. Позднее, когда имение уже перешло по наследству к Иосифу, тот гвалтом вперся в границу и захватил капитульные земли, на которых и поселил упомянутых Петра с братьею, о чем каноники якобы уже жаловались в течение трех предыдущих лет. Сторонами были предоставлены привилей Витовта в пользу капитула и привилей Семена Чарторыйского в пользу Михаила Солтановича, в которых оговаривалась дань ганевичских подданных. Великий князь Жигимонт пришел к выводу, что митрополит Иосиф действительно имеет право на пятую часть медовой дани, которая идет с Ганевич, но не на охотничьи угодья (ловы) и не на пашню, которые должны целиком остаться в собственности капитула.

Территория села Корень, пожалованного капитулу в 1395 г., впоследствии не претерпела серьезных изменений. Источники позволяют очертить ее с высокой точностью, иногда — до нескольких метров. Впрочем, в отношении северной границы имения таких упоминаний нет. Видимо, это объясняется тем, что от соседнего имения Плещеницы (впервые упомянутого в конце XV в.[68]) его отделяло болото Чистик, затруднявшее контакты между подданными.

На западе имение Виленского капитула граничило с имением Путилово, впервые упомянутым в недатированном реестре пожалований великого князя Казимира (примерно в 1440-е гг.)[69]. В конце 1530-х гг. это имение в качестве материзного (унаследованного от матери) принадлежало Ядвиге Яновне, вдове великокняжеского боярина Укроповича. Она продала его другому боярину, Николаю Валицкому, за 200 коп[70] грошей. У нового владельца Путилова вскоре вспыхнул конфликт с владельцами и подданными имения Корень, который 4 декабря 1540 г. стал предметом рассмотрения совета великого князя — панов-рады. Конфликт возник из-за спорных сенокосов и бортных угодий у истоков реки Илии. Первоначально Николай Валицкий жаловался панам-раде на Виленский капитул, иж ему в том именьи его в Путилове крывды ся великие деють з ыменья их костельного Кореня от брата их князя Евстахиюса, который на тот час именье оное держить, и от врядника его, и от людей тамошних, в его землях, в сеножатях, гаях, ловах и иншых речах. По ходу разбирательства Николаю Валицкому был присужден спорный участок по старым границам того именья его Путиловского, то ест по реку Илью, почоншы оттоль, где река оная Илья встала, вниз аж до Чорного ручая и до великого мосту. Члены капитула заявили протест и выдвинули дополнительные обвинения в том, что Валицкий совершил наезд на их имение Корень, где сжег 18 стогов сена на сеножатех их межы рекою Ильею и дорогою полоцкой над речкой Прудошевщыною, также испортил 100 бортей с пчелами и 200 пустых. Выслушав обе стороны, паны-рада в конце концов оставили спорные земли за капитулом[71].

Из обстоятельств дела явствует, что земли имений Путилово и Корень соприкасались в районе истоков реки Илии, чуть южнее и юго-западнее современной деревни Корень. К сожалению, другие местные приметы не поддаются локализации — упомянутая в документе полоцкая дорога (вероятно, шедшая из Полоцка в Минск или Новогрудок чуть западнее Кореня) впоследствии исчезла. Не упоминается позднее и речка Прудошевщина — вероятно, один из правых притоков Илии.

Таким образом, западную границу имения Корень, не описываемую подробно в документах XVI в., можно реконструировать «методом исключения» — она, несомненно, проходила восточнее селений, принадлежавших имению Путилово. В дальнейшем среди владений сильно размножившегося рода Валицких упоминается имение Укроповичи (название его, очевидно, происходит от фамилии прежних владельцев — бояр Укроповичей), а в 1600 г. в составе имения Путилово впервые упоминается село Лозовцы (Лозки)[72]. Частично эту границу уточняет более поздний инвентарь, составленный на польском языке в июне 1688 г. при продаже Геронимом Валицким одной из частей имения Укроповичи. Земли, принадлежавшие к этой части, севернее села Корень доходили до дороги, идущей из Хотаевич (ныне Октябрь) до Кореньского костела, и даже частично заходили за дорогу. Крайней отметкой был камень жолобоватый, который с давних времен признавался копцом (межевым знаком). Оттуда граница Укропович с кореньскими владениями капитула шла на юг, где под костел близко приходила, через поле в ручей, называемый Гатовка, затем через болото к тому месту, откуда начинается река Илля[73].

О юго-западном участке границы имения Корень в XVI в. имеется один документ — датированное 27 марта 1593 г. освидетельствование ущерба, причиненного ему подданными соседнего имения Ойнаровичи (Айнаровичи), принадлежавшего пану Лаврину Ратомскому[74]. Согласно документу, урядник этого имения Станислав Захарич с многими боярами и поддаными (из них поименно перечислены 8 человек) совершили наезд на пущу в урочище Бочилова, принадлежащую имению Корень, где вырубили и вывезли около 1200 стволов (20 коп) строевого леса, около 1500 стволов дерева на жердье и колье гожого и около 1000 возов дров. Пуща занимала юго-западный угол имения Корень, между верховьями рек Гайны и Илии. Она, видимо, находилась на восточном берегу речки Бачиловки (в XIX в. называемой также Гатовкой или Конишовкой), которая начиналась недалеко от села Корень и текла на юго-запад, впадая в реку Илию в ее самом верхнем течении.

Далее к востоку естественную южную границу имения Корень представляла река Гайна. Об этом сохранилось одно подтверждение в документе XVI в. — дарственной от 26 августа 1555 г. Василя Тишкевича (владельца имения Логойск) на купленное им ранее имение Селец к западу от Логойска, которое он подарил своей жене Настасье Андреевне. Земли этого имения, как явствует из описания его границ, тянулись на север до реки Гайны, которая отделяла их от именья каноницкого Кореня[75].

В середине XVI в. земельный массив, прилегавший к имению Корень с востока и отделявший его от соседнего владения каноников — имения Ганевичи, был приобретен все тем же Василем Тишкевичем. В актовых книгах Литовской метрики сохранились упоминания о тяжбе с ним служилых татар, продавших ему в 1551 г. свои имения Нивки, Слаговище и Хатынь[76]. Более подробно восточную границу Кореньщины фиксирует акт размежевания имений Василя Тишкевича и Виленского капитула, составленный 5 июля 1566 г. В нем описывается граница, которая од давних часов разделяла земли имения Корень и земли сел Славогоща, Хатынь и Добринево, приобретенных В. Тишкевичем у татар. Участок границы, не имевший четких природных рубежей (от дороги на Плещеницы до реки Лавницы, впадающей в Гайну), был маркирован насыпями из земли и камней — копцами. Всего на данном участке было насыпано 54 таких копца. В разграничительном акте оговаривался штраф за разрушение копцов, причем виновный должен был восстановить их заново[77].

В обзоре источников упоминались несколько сфальсифицированных версий разграничительного акта между логойскими и кореньскими землями. Смысл всех версий един — они устанавливают границу на спорных участках между рекой Лавницей и плещеницкой дорогой, а также между этой же дорогой и верховьями реки Двиносы, т. е. там, где отсутствовали четкие естественные рубежи. При этом к Слаговищу всякий раз возвращаются земли, леса и сеножати, ранее захваченные «кореньцами капитульскими». Очевидно, что целью создания фальшивок было как раз противоположное — обоснование прав владельцев Слаговища и Логойска на земли, которые они пытались оттягать у имения Корень. В частности, в подлинном разграничении 1566 г. участок между плещеницкой дорогой и рекой Гайной описан в таких выражениях: дорогой плещеницкой до Логойска идучей, до колодежа вонячое воды, его держачи влево, якобы к шапце Стрельце, круто вправо <…>, через мох, через дуброву, до дороги из Кореня к Логойску <…>, на Лавницу, до Гайны реки, держачи Прудище полеве. При этом справа оставались земли каноников, слева — имений Славогоща, Хотыни и Добренева Кезгайловского. Речка Лавница служит лишь одним из ориентиров, но граница по ней непосредственно не проходит. В фальсификате, ложно датированном 28 мая 1537 г., отсчет начинается от Гайны реки, где впала речка Лавница. Далее разграничение идет в противоположном направлении, с юга на север, Лавницей вверх на полмили, причем земли по левой руке належи до Кореня Прудков ойцов капитулы, а по правой идут сеножати Тышкевичей с озером самородным, называемым Ерополком. Таким образом, левый берег Лавницы оказывается причисленным к владениям Тышкевичей.

Многие детали фальшивого разграничения соответствуют реалиям XVI в. — это было необходимо для придания ему достоверности. В частности, на логойской стороне границы упоминается имение Губа, сеножати которого якобы тянулись по болоту до реки Двиносы, включая урочище Омельник и дворец Филиповичи. Имение Губа, не упоминаемое в разграничении 1566 г., тем не менее в XVI в. существовало несомненно — оно фигурирует в двух вариантах завещания В. Тишкевича, датированных 1567 и 1570 гг.[78] Поэтому заслуживает внимания и упоминание в фальсификате деревни Прудки. Возможно, она уже существовала в XVI или начале XVII в., хотя прямых упоминаний ее в аутентичных документах этого времени не сохранилось. Ценно также упоминание об озере самородном под селом Терехи, права на которое даже создатель подделки признал за капитулом. Возможно, речь идет о лесном озере, около которого в XIX в. существовал хутор Остров.

Уточнить представление о границах имения и одновременно убедиться в их исключительной стабильности позволяет более поздний комплекс документов. Он относится к XIX в. и фиксирует границы имения Красный Бор вскоре после его приобретения Казимиром Чудовским в 1826 г. Вне данного описания осталась часть бывшего имения Корень, которая в это время принадлежала плебании местного костела и охватывала земли села Корень и застенка Нарбутов. Поводом для составления ограничения послужила некоторая неочерченность исконных границ, сохранившаяся с XVI в., из-за чего начались конфликты нового владельца с соседями. В частности, вновь встал вопрос о землях, спорных с имением Логойск. Дело дошло до Борисовского уездного межевого суда, решением которого от 4 мая 1829 г. Чудовский был признан виновным в незаконном захвате спорной земли, примыкавшей к фольварку Слаговище графа Константина Пиевича Тышкевича[79]. Аналогичный конфликт с помещиком Козелом, владельцем имения Кузевичи (примыкавшего к Красному Бору с юго-востока), был решен 28 июня 1829 г. полюбовным соглашением, которое упоминается в подробном описании границ имения Красный Бор, составленном 19 октября 1834 г.[80]

Описание начинается с места впадения в реку Гайну речки Городца или Лавницы. Оттуда вверх по течению Гайны (т. е. на северо-запад) до впадения в нее речки Айнеровки на протяжении 1248 саженей (около 2,7 км) шла граница с казенным имением Гайна. Далее вверх по Айнеровке начиналась граница с имением Мурованый Двор, которая шла сначала по прямой на 2,6 км, еще примерно на 1 км речкой и затем посуху на 0,8 км до речки Заровки, впадающей уже в реку Илию в ее верхнем течении. Вдоль по Заровке до ее впадения в Илию протяженность границы составляла приблизительно 2 км. Пройдя еще около 0,5 км вверх по Илии, граница переходила на ее правый берег, где Красный Бор на протяжении примерно в 0,5 км граничил с сенокосами Кореньской плебании.

Следующей опорной точкой было место впадения в Илию речки Гатовки. Вверх по этой речке (т. е. на северо-восток) шла граница чересполосных владений Красного Бора и плебании с имением Укроповичи — примерно на 0,5 км до мельницы, принадлежащей Укроповичам, и еще на 2,2 км вверх по речке, мимо деревни Укроповичи. Затем несколькими отрезками ломаной линии граница имения огибала село Корень и выходила (видимо, севернее его) в точку, где сходились земли плебании, имений Укроповичи и Лозки. Оттуда мимо земель фольварка Лозки на протяжении примерно 1,2 км она шла на север к границе казенного имения Хотаевичи, вдоль которой еще через 1 км выходила к мосту на речке Громычанке — очевидно, на дороге из Кореня в Сукневичи.

От моста граница сворачивала на северо-восток и вдоль Громычанки по разным изворотам шла примерно 2 км мимо земель Хотаевичского монастыря и фольварка Сукневичи, принадлежащего помещику Валицкому. Оттуда Громычанка на протяжении 5,3 км (в общем направлении на восток, через болото) отделяла земли Красного Бора от имения Плещеницы графини Софьи Тышкевич. От места впадения в Громычанку речки Озерницы граница шла прямо по болоту на 1,5 км влево (видимо, на северо-восток), затем сворачивала под углом в 65 градусов (на юго-восток?) и через 3,6 км выходила на дорогу Логойск — Плещеницы в урочище Мостище. От этого места до речки Громычанки (очевидно, до начала границы вдоль нее, т.е. до моста) по прямой было около 8,6 км.

Далее начиналась граница с Логойским имением графа К. Тышкевича. Она шла на юг по копцам по-над дорогой около 1,7 км до корчмы Сибирки и еще на 2,3 км до проселочной дороги, ведущей к деревням Прудки и Черехи (видимо, в этом же месте и сегодня от дороги Плещеницы — Логойск отходит дорога на Козыри и далее на Корень). Дальнейший участок границы на протяжении чуть более 4 км (мимо фольварка Слаговище) был спорным, но в целом шел в юго-западном направлении, в сторону озера, называемого Палик или Ерополк. Оттуда граница, по версии графа Тышкевича, должна была идти вниз по речке Лавнице до ее впадения в Гайну, а левый берег Лавницы принадлежал имению Логойск. По версии Чудовского, участок между Лавницей и землями имения Кузевичи скорее всего относился к имению Красный Бор. Граница, видимо, выходила к реке Гайне примерно в 1,5 км ниже устья Лавницы — в урочище Коханов Брод. Между устьем Лавницы и Кохановым Бродом река Гайна отделяла этот спорный участок от имения Родзевичи помещицы Малофеевой.

К. Тышкевич, судя по всему, опирался на одно из фальшивых разграничений, датированных 1530-ми гг. Впрочем, в тексте подлинного разграничения 1566 г. также упоминается река Лавница, но в решении комиссара капитула (по иронии судьбы принадлежавшего к тому же роду Тышкевичей), которое было вписано в книгу капитула за 1736 г., явно речь идет о крестьянских сенокосах престимониев Прудки и Малый Корень, расположенных по обоим берегам Лавницы. Из дальнейших событий явствует, что спорный участок остался за имением Красный Бор (там во второй половине XIX в. находились земли его фольварка Идалино).

Таким образом, за исключением одного участка у реки Лавницы, границы имения не претерпели изменений на протяжении всей его истории. Это не было исключительным явлением в истории земельной собственности на территории Беларуси. Однажды выделившись из состава архаичной волости в результате пожалования, большинство имений в дальнейшем лишь уточняли или детализировали свои границы с соседями. Такое имение могло раздробиться между несколькими наследниками, но и после этого общая граница всех частей, как правило, соответствовала первоначальному владению. Даже в случаях, когда в руках одного владельца временно объединялись два смежных имения, граница между ними изменялась исключительно редко, и в дальнейшем они могли вновь обособиться.

[58] Kodeks dyplomatyczny katedry i diecezyi Wilenskiej. N 28. S. 47.

[59] Ochmański J. Biskupstwo Wileńskie w sredniowieczu. Ustroj i uposażenie. S. 57.

[60] В начале XVI в. 15 семей крестьян – куничников и 4 пустоши в Нестанишках Айненской волости были пожалованы до живота (в пожизненное владение) великокняжескому боярину Михаилу Плюскову, а после его смерти в 1551 г. переданы его зятю – князю Тимофею Пузыне. См.: НИАБ. Ф. КМФ-18 (Метрика ВКЛ). Ед. хр. 15. Л. 64–65.

[61] Спиридонов М. Ф. Закрепощение крестьянства Беларуси (XV–XVI вв.). – Мн., 1993. С. 48.

[62] Ochmański J. Powstanie i rozwój latyfundium biskupstwa Wileńskiego (1387–1550). S. 95–98.

[63] ОРБАНЛ. Ф. 43. Ед. хр. 210. Л. 31.

[64] Совсем рядом с Логойском есть еще одна деревня с созвучным названием – Терховичи. Однако никаких сведений о ее принадлежности Виленскому капитулу нет, тогда как для Терехов такая принадлежность несомненна. Что касается окончания -овичи, отсутствующего в современном названии деревни, то утрата подобных окончаний, зафиксированных в документах XVI в., не является уникальным случаем. Например, два таких случая можно найти в списке исторических населенных пунктов XVI в., приложенном к статье автора этих строк и М. Ф. Спиридонова: Ожуничи (совр. Ожуны Поставского р-на Витебской обл.), Гнездиловичи (совр. Гнездилово Докшицкого р-на Витебской обл.). (Насевіч В., Спірыдонаў М. «Русь» у складзе Вялікага княства Літоўскага ў XVI ст. // З глыбі вякоў. Наш край: Гіст.-культуралаг. зб. Вып. 1. – Мн., 1996. С. 22, 23). В опубликованном инвентаре Могилевской волости за 1560 г. встречаются названия Голенищевичи (совр. Голени Могилевского р-на), Чавусовичи (совр. районный центр Чаусы Могилевской обл.) и т. п. (Археографический сборник документов, относящихся к истории Северо-Западной Руси. Т. 3. – Вильно, 1867. № 109. С. 245–81).

[65] ОРБАНЛ. Ф. 43. Ед. хр. 435.

[66] Kurczewski J. Koscioł zamkowy czyli Katedra Wileńska w jej dziejowym, liturgicznym, architectonicznym i ekonomicznym rozwoju. Cz. 3. – Wilno, 1916. S. 19.

[67] Акты, относящиеся к истории Западной России. Т. 1. С. 59–60.

[68] НИАБ. Ф. КМФ-18. Ед. хр. 5. Л. 204.

[69] Русская историческая библиотека. Т. 27. – М., 1910. С. 85.

[70] Копа – счетная единица, включавшая 60 однородных предметов. Ее распространение в качестве денежной единицы объясняется тем, что при чеканке пражского гроша 60 монет получались из стандартной марки серебра весом в 222 г, близкой к русской и польской гривне (около 204 г).

[71] НИАБ. Ф. КМФ-18. Ед. хр. 229. Л. 51–52об.

[72] НИАБ. Ф. 1727. Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 114об., 893об.–894об.

[73] НИАБ. Ф. 1769. Оп. 1. Ед. хр. 6. Л. 733–733об.

[74] ГИАЛ. Ф. 694. Оп. 1. Ед. хр. 4150.

[75] НИАБ. Ф. 1769. Ед. хр. 34. Л. 360.

[76] НИАБ. Ф. 1769. Ед. хр. 35. Л. 41об.–44об.; Ед. хр. 569. Л. 950–953, 956, 959

[77] ГИАЛ. Ф. 694. Оп. 1. Ед. хр. 4149.

[78] Акты, издаваемые Виленской археографической комиссией. Т. 22. – Вильно, 1895. № 629, 632. С. 388–392, 400–408.

[79] НИАБ. Ф. 299. Оп. 2. Ед. хр. 2786.

[80] НИАБ. Ф. 147. Оп. 2. Ед. хр. 121. Л. 138об.–140.