Первые данные о семейной структуре

Сохранившиеся документы XVI в. не позволяют непосредственно оценить соотношение числа дворохозяйств и семейных пар в имении Корень. Но такие сведения имеются в сохранившихся инвентарях ряда имений, находившихся в относительной близости от Кореньщины — в радиусе ста километров. Эти инвентари не упоминают женщин, но отражают родственные связи между лицами мужского пола, и на их основе можно провести классификацию хозяйств по структуре семей.

Здесь нужно остановиться на вопросах терминологии. Мне представляется необходимым последовательно разграничивать понятия семья и дворохозяйство. Как правило, они не разграничивались самими крестьянами, в представлении которых все члены общего хозяйства были одной семьей. Но когда исследователи следуют за этой практикой, возникает необходимость постоянно различать малые и большие семьи, вводить такие понятия, как хозяйство-семья и составная семья (по терминологии Б.Н. Миронова[125]), домовая община (по терминологии Ю. Л. Бессмертного[126]) и т. п. По моему мнению, проще под семьей понимать именно нуклеарную семью, а любую группу лиц, ведущих совместное хозяйство и, как правило, отражаемую в учетно-фискальных документах под одним номером, именовать домохозяйством, что является точным эквивалентом англоязычного понятия household, или, предпочтительнее, дворохозяйством (в качестве сокращенных форм уместны варианты двор и хозяйство). При таком подходе дворохозяйство может не включать ни одной семьи (дворохозяйство, состоящее из одиночек), включать одну семью (в этом случае можно говорить об односемейном дворохозяйстве) или семью в сочетании с одиночками (расширенное дворохозяйство). Во всех случаях, когда совместно живут и хозяйствуют более одной семейной пары, следует вести речь о многосемейном дворохозяйстве.

Примерно такой подход используется в классификационной схеме П. Леслетта, завоевавшей международную популярность[127]. Но в развитие ее я предлагаю столь же последовательно различать понятия полной, неполной и редуцированной семьи. Полная семья обязательно включает обоих супругов независимо от наличия детей. Если жив один из супругов и хотя бы один из детей, следует говорить о неполной семье. Бездетный вдовец (вдова) или братья и сестры, у которых умерли оба родителя, представляют собой редуцированную семью. При всех подсчетах методически правильнее учитывать их как одиночек. Если совместно с ними проживает еще одна брачная пара (в том числе, например, женатый сын такой вдовы или женатый брат таких братьев и сестер), совместно они образуют расширенное дворохозяйство, в котором есть лишь одна полная семья. В случае повторного брака, при котором вместе с родителями живут дети одного из супругов от предыдущего брака (пасынки и падчерицы главы семьи или его дети от прежней жены), они рассматриваются наравне с родными детьми. Но если в одном хозяйстве со своими пасынками оказывается вдовый приемный родитель, все должны считаться одиночками (двумя редуцированными семьями).

Подсчет числа хозяйств в составе одиночек, односемейных, расширенных и многосемейных хозяйств возможен (с минимальными погрешностями) при наличии источников, где указаны только лица мужского пола, что не позволяет провести детальную классификацию по схеме П. Леслетта. При этом данные оказываются сопоставимыми, поскольку полная схема Леслетта почти однозначно преобразуется в обобщенную (таблица 1).

Можно убедиться, что источники, не указывающие лиц женского пола, затрудняют точную классификацию как минимум четырех возможных вариантов: когда указан неженатый или женатый глава без других мужчин, женатый глава с женатыми и неженатыми братьями. В зависимости от наличия у них матерей и сестер они могли бы быть отнесены к разным типам по классификации П. Леслетта.

Т а б л и ц а 1. Соотношение возможных вариантов классификации дворохозяйств

Состав лиц мужского пола

Варианты полного состава хозяйства

Тип по классификации П. Леслетта

Тип по обобщенной классификации

 

Неженатый глава без других мужчин

Одинокий вдовец

Хозяйство вдовы или вдовца (1а)

Хозяйство, состоящее из одиночек (редуцированных семей)

 

Одинокий холостяк

Хозяйство человека, никогда не вступавшего в брак (1b)

 

Неженатый мужчина с братом или сестрой (братьями и сестрами)

Хозяйство холостых сиблингов (2а)

 

Неженатый глава с братом (братьями)

 

Неженатый глава с неженатым однофамильцем

Неженатый мужчина с племянником или кузеном

Хозяйство холостых лиц, связанных иными родственными узами (2b)

Неженатый глава с посторонним мужчиной

Два (и более) неженатых мужчины

Хозяйство лиц, не связанных явными узами (2с)

Женатый глава без других мужчин

Брачная пара

Бездетная супружеская пара (3a)

Односемейное хозяйство

 

Брачная пара с детьми

Супружеская пара с детьми (3b)

 

Женатый глава с сыновьями (пасынками)

Неженатый глава с сыновьями

Вдовец с детьми

Вдовец с детьми (3с)

Вдова главы с сыновьями

Вдова с детьми

Вдова с детьми (3d)

Женатый глава с отцом

Брачная пара с одним из родителей

Хозяйство, расширенное вверх (ascendant, )

Расширенное хозяйство

Женатый глава без других мужчин?

Женатый глава (с неженатыми сыновьями) с внуком или племянником

Брачная пара (с детьми) с внуком или племянником

Хозяйство, расширенное вниз (descendant, 4b)

Женатый глава с неженатыми братьями (двоюродными братьями, племянниками)

Брачная пара с холостым братом (братьями и сестрами или другими родственниками)

Хозяйство, расширенное по горизонтали (collateral, )

Женатый глава с отцом (тестем) и неженатым однофамильцем (швагером, двоюродным братом, племянником)

Брачная пара с одним из родителей и родственниками по боковой линии

Сочетание предыдущих сочетаний (ascendant and collateral, 4d)

Женатый глава с отцом (тестем) и неженатыми братьями

Женатый мужчина с обоими родителями (тестем и тещей) или любым вдовым родителем и неженатыми братьями (сестрами)

Многосемейное хозяйство с вертикальной связью вверх (secondary ascendant nucleus, 5а)

 

 

 

Женатый глава с неженатыми братьями?

Глава с сыновьями, один из которых женат, или зятем и неженатыми сыновьями (и неженатыми внуками)

Женатый мужчина с женатым сыном или зятем или вдовый родитель с женатым сыном и неженатыми детьми (и внуками)

Многосемейное хозяйство с вертикальной связью вниз (secondary descendant nucleus, 5b)

Многосемейное хозяйство в составе двух и более полных или неполных семей

 

Женатый глава с отцом (тестем) и женатым братом

Два (и более) женатых брата или женатый мужчина с шурином, жив один из родителей

Многосемейное хозяйство с горизонтальной связью (collateral nuclei, 5c)

 

Женатый глава с женатым братом или шурином

 

Два (и более) женатых брата или женатый мужчина с шурином

Братчина (frérèche, 5d)

 

Женатый глава с женатыми сыновьями или зятьями

Женатый отец и два (и более) женатых сыновей или зятьев

Сочетание предыдущих сочетаний (5e)

Женатый глава и женатый издольщик (потужник и пр.)

Два (и более) женатых мужчины

Хозяйство, в котором родственные связи несводимы к одному из вышеперечисленных видов (6)

Если использовать более обобщенную классификацию, то есть вероятность несколько завысить пропорцию одиночек и односемейных хозяйств и одновременно занизить долю расширенных и многосемейных. Это возможно в случаях, если у женатого мужчины есть вдовая мать (в первом столбце эти ситуации помечены знаком вопроса). Но число таких случаев сравнительно невелико, и их можно учесть введением небольшого поправочного коэффициента.

Для анализа структуры семьи можно использовать прежде всего немногочисленные инвентари, составленные в 1540-е — 1560-е гг. Они ценны тем, что являются одними из самых ранних на территории Великого Княжества Литовского. Правда, распространять их данные на другие имения, включая Корень, следует с очень большой осторожностью, поскольку возможны очень сильные локальные различия. В инвентаре имения Мядель за 1545 г. фигурируют 97 дворохозяйств (дымов) с указанием всех лиц мужского пола (их было 268, или в среднем 2,76 на дым). Даже если интерпретировать как неполные или расширенные семьи все случаи, когда в хозяйстве упомянуты 2—3 бездетных брата, можно утверждать о существовании не более 126 семей. Абсолютно преобладали дымы, состоящие из одной семьи, —примерно 68 (70,1%). В 25 случаях в составе дыма было по две таких семьи (в основном это семьи двух женатых братьев), в 4 случаях — по 3 семьи. На один дым приходилось в среднем по 2,76 мужчины и 1,3 семьи, на одну семью — по 2,1 лица мужского пола. Если допустить, что количество женщин в целом соответствовало количеству мужчин, то средняя численность семьи немногим превышала 4 человека, а средний размер дворохозяйства (mean household size) был близок к 5,5 человека.

Все лица мужского пола упоминаются в датированном 1569 г. инвентаре имения Ганута[128] (70 км к западу от Кореня). Он фиксирует 65 дымов. Абсолютное большинство дымов (58, или 89%) состояли из хозяина с сыновьями или без них, т. е. представляли собой скорее всего малые семьи. Оставшиеся 7 дворов являлись многосемейными (отец, сын и внук; женатые братья с детьми и т. п.), причем на каждый двор приходилось по две семьи. Всего, таким образом, в имении было 74 семьи (1,2 на дым), в них 186 лиц мужского пола (2,5 на семью, или 2,86 на дым). В этом случае размер полной малой семьи следует оценивать примерно в 5 человека, а населенность двора — в 5,7 человека. Эти цифры, как мы видим, не сильно отличаются от цифр по имению Мядель.

Ряд инвентарей датируется более поздним временем — самым концом XVI в., зато они относятся к землям, ныне входящим в Логойский район. Содержащиеся в них сведения представляют особый интерес по причине их территориальной близости к объекту нашего исследования и аналогичных природных условий. Из них инвентарь части имения Крайск (его центр находился в 24 км северо-западнее Кореня) за 1590 г.[129] явно неполон. В нем очевиден недоучет малолетних детей (ни в одной семье не упоминаются внуки, что для других инвентарей совершенно нехарактерно). Всего перечислен 51 крестьянский двор (дым), в них — 89 мужчин, т. е. в среднем 1,74 на двор. Указанная цифра также представляется слишком низкой. Все это дает основание исключить упомянутый инвентарь из дальнейших подсчетов. По данным более полного инвентаря за 1593 г.[130], в другой части того же имения на 53 дыма приходилось 62 малые семьи (1,17 на дым), 151 представитель мужского пола (в среднем 2,85 на дым или 2,44 на семью). В инвентаре 1594 г., касающемся части соседнего имения Нестановичи (12 км к северо-западу от Кореня)[131], указаны 46 дымов, в них определяются 62 семьи (1,35 на дым), 165 лиц мужского пола (3,59 на дым или 2,66 на семью). Если суммировать информацию этих двух инвентарей, то на 99 дымов приходится 124 семьи, 316 мужчин. На двор приходилось 1,25 семьи, на семью — чуть более 2,5 мужчины, а полную населенность двора можно оценить примерно в 6,3 человека.

Наиболее близко находилось имение Селец, непосредственно граничившее с Коренем на юго-востоке, по реке Гайна. Согласно инвентарю 1596 г.[132], имение состояло из 177 дворов. К сожалению, в нем упомянуто много одиноких мужчин, для которых не указан брачный статус. Это многократно увеличивает произвольность классификации. Из таблицы 2 можно увидеть, на каком из возможных вариантов остановился автор.

Т а б л и ц а 2. Состав хозяйств в имении Селец, 1596 г.

Состав членов мужского пола

Вероятная форма хозяйства

Количество дворов

%

Количество мужчин

%

Мужчин на 1 двор

 

 

 

Вдова с сыновьями

Неполная семья

2

1,1

6

1,1

3,0

Глава с братьями

14

7,9

41

7,7

2,9

 

 

 

Глава без других мужчин

Полная или неполная семья

20

11,3

20

3,8

1,0

Глава с сыновьями или пасынками

121

68,4

388

72,8

3,2

Всего односемейных

 

 

 

157

88,7

455

85,4

2,9

 

 

 

Глава с сыновьями и братьями

Расширенное хозяйство

8

4,5

30

5,6

3,8

Всего расширенных

 

 

 

8

4,5

30

5,6

3,8

 

 

 

Глава с одним или более сыновьями и внуками

Многосемейное хозяйство

3

1,7

13

0,6

4,3

Глава с двумя сыновьями, имеющими сыновей

1

0,6

10

1,9

10,0

Глава с братом, имеющим сына

1

0,6

4

0,8

4,0

Глава с внуком и правнуками

1

0,6

4

0,8

4,0

Глава с зятем, шурином или издольщиком

6

3,4

17

3,2

2,8

Всего многосемейных

 

 

 

12

6,8

48

9,0

4,0

 

 

 

Итого

 

 

 

177

100

533

100

3,0

При таком подсчете получается 201 семья, что дает 1,14 на двор. Но в 22 случаях вместе с главой хозяйства упомянуты бездетные братья, из которых часть могли быть уже женатыми, хотя и не имели сыновей. Как видно, указанное количество малых семей, вероятно, занижено, в действительности их могло быть порядка 210—220, или 1,19—1,24 на двор. В инвентаре фигурируют 533 представителя мужского пола, на одно хозяйство приходилось в среднем 3 мужчины, а на семью — от 2,4 до 2,65. При удвоении числа мужчин средний размер дворохозяйства оказывается равным 6, что неплохо согласуется с данными других инвентарей.

Таким образом, в Сельце тоже преобладали разные варианты малых семей, составлявшие, как минимум, 88,7% всех дворов. В них проживало около 87% жителей имения. Но их ориентацию на хозяйственную самостоятельность брачных пар не следует переоценивать. Во многих случаях несколько хозяйств, перечисленных в инвентаре вслед друг за другом (что, видимо, свидетельствует об их территориальном соседстве), принадлежали носителям одной фамилии, т. е. являлись, вероятно, потомками одной семьи, разделившейся в предшествующие годы (таблица 3).

Т а б л и ц а 3. Группы соседних родственных дворохозяйств в имении Селец, 1596 г.

Родственные кланы

Возможная форма хозяйства

Количество случаев

Количество дворов

%

Количество мужчин

%

Мужчин на 1 случай

Два соседних двора с одной фамилией

Родственные семьи, разделившиеся несколько лет или десятилетий назад, но сохранившие хозяйственные связи

20

40

22,6

121

23,1

6,05

Три соседних двора с одной фамилией

4

12

6,8

29

5,5

7,25

Четыре соседних двора с одной фамилией

2

8

4,5

24

4,6

12,0

Всего

 

 

 

26

60

33,9

174

33,3

6,7

Такое совместное проживание родственников, возможно, говорит о сохранении относительно тесных хозяйственных связей между ними, подобно тому как в более раннее время несколько родственных семей сообща исполняли одну службу. К родственным кланам принадлежала третья часть всех подданных имения Селец.

Из сказанного выше следует, что количество мужчин на 1 двор в частновладельческих имениях Логойщины конца XVI в. приближалось к 3. Следовательно, можно предполагать, что число лиц обоих полов составляло около 6 человек. Это несколько выше, чем в более ранних инвентарях Мяделя и Гануты, но не настолько, чтобы уверенно говорить о какой-то тенденции. Разная населенность двора в указанных имениях может объясняться случайными колебаниями или просто неполнотой учета. Количество малых семей, приходящихся на одно хозяйство, видимо, колебалось в пределах 1,15—1,35.

Очень общие выводы, но зато на основе анализа большого числа инвентарей конца XVI — первой половины XVII в. сделали Зиновий и Борис Копыские. Обработав данные по 217 поселениям и 35 службам, для которых источники позволяют установить родственные отношениями между лицами мужского пола, эти исследователи насчитали в них 5663 дыма и 6969 малых семей. Таким образом, в среднем на 1 дым приходилось 1,2 семьи. При этом 4741 дым, или 85,6% от их общего количества, был представлен одной семьей (видимо, включая и расширенные хозяйства), а оставшиеся 14,4% хозяйств являлись многосемейными. Из них 745 дымов (10,6%) состояли из двух малых семей, а 266 (3,8%) — из 3 и более[133].

В другой публикации Зиновий Копыский привел несколько иные, но в целом аналогичные цифры[134]. В 96 имениях он насчитал 8624 хозяйства, из которых 7282 (84,4%) представлены простыми (малыми) семьями. Население 842 дворов (9,8%) он определяет как «корневые семьи», включая в эту категорию хозяйства, в которых совместно жили родители и женатые сыновья, замужние дочери, а также сестры и братья главы хозяйства. Это соответствует многосемейным и расширенным хозяйствам вместе. Еще 500 хозяйств (5,8%) З. Копыский определяет как «смешанные» семьи, в которых под одной крышей жили люди, не связанные прямым родством. Вероятно, это более или менее соответствует типу 6 классификации П. Леслетта, и в большинстве случаев такие хозяйства были многосемейными. Несмотря на разницу в терминологии и не совсем одинаковые критерии группировки хозяйств, общие цифры, как видим, достаточно близки к данным по имению Селец 1596 г. Это позволяет оценить структуру домохозяйства в нем как типичную для Беларуси этого времени.

Для широкого сопоставления этих данных имеется не слишком много синхронных материалов. Некоторое представление о величине крестьянского домохозяйства на северо-западе России можно получить из новгородских писцовых книг XV в. Правда, они не указывают не только полный состав семьи, но даже детей мужского пола. В число «людей», фигурирующих в этих источниках, включались только женатые мужчины. Зато количество таких «людей», по-видимому, близко к общему количеству малых семей. В среднем на двор в Новгородской земле приходилось 1,3 женатых мужчины, хотя в ряде районов эта цифра доходила до 1,6[135]. Исследователи отмечают наличие тех же категорий расширенных и многосемейных домохозяйств, которые встречаются в белорусских инвентарях: дворы, находящиеся в совместном владении женатых братьев, с присутствием двоюродных братьев (братанов), внуков и племянников, а также зятьев[136]. Если даже количество многосемейных хозяйств и было выше, чем в Беларуси, то ненамного.

В Западной Европе ситуация несколько отличалась, поскольку там формы многосемейных хозяйств, объединявших женатых братьев, практически исключались общепринятым принципом единонаследия. М. Миттерауер в одной из своих работ[137] попытался проследить историю зарождения этой традиции примерно в междуречье Луары и Рейна и ее последующее распространение в течение позднего Средневековья и Нового времени. По его мнению, этот процесс находился в тесной связи с базовым для империи Каролингов и ее исторических преемников типом землепользования — системой неделимых наделов (позднелатинские mansus или laneus, в германоязычных странах — Hufe), каждый из которых, как правило, оказывался в держании малой семьи и передавался целиком одному из сыновей. Важным сопутствующим фактором стало появление значительной прослойки населения, проводившей часть жизни в качестве наемных работников (life-cycle servants). Как отмечал Дж. Хайнал, именно лишенные надела сыновья становились наемными работниками в хозяйствах держателей гуфов, восполняя таким образом недостаток рабочей силы в них[138].

В подобных условиях в среднеанглийских графствах в XIII—XV вв. господствовало односемейное дворохозяйство. Его размер исследователи оценивают в 4—4,85 человека. И в дальнейшем, с конца XVI до начала ХХ в., в Англии эта цифра колебалась в узких пределах — от 4 до 6 человек на двор, в среднем — 4,75[139]. Тем не менее не исключается наличие некоторого числа расширенных семей, а также «корневой» семьи, в которой женатый отец жил совместно с женатым сыном, обычно старшим (наследование по принципу майората). Но в некоторых графствах (например, в Кенте) наследниками становились младшие сыновья (принцип минората)[140]. Лишенные наследства холостые братья зачастую выступали в роли батраков в том же хозяйстве, которое приобретало в этом случае вид расширенной семьи. Но они могли работать по найму и в чужих семьях. По списку налогоплательщиков 1380 г., в имении Букленд (в Глостершире) числилось 30 дворов, в половине из них указаны взрослые сыновья и дочери, в пяти дворах — постоянные слуги. Кроме того, в отдельном списке слуг указаны 8 семейных пар, 6 холостых мужчин и 2 незамужние женщины[141].

На севере Франции в XIV—XV вв. отмечалось преобладание малых семей в маломощных крестьянских хозяйствах, тогда как более зажиточные, широко арендовавшие землю в дополнение к своему наделу хозяйства могли включать женатых детей и боковых родственников, а также наемных работников[142]. В середине XVI в. типичная деревня в Иль-де-Франс под Парижем насчитывала около сотни домохозяйств. Ее население составляло порядка 400—500 жителей, т. е. средний размер домохозяйства находился в пределах 4—5 человек, что близко английскому. Примерно 65 дворов принадлежало крестьянам-хозяевам, полноправным держателям наделов. Несколько дворов населяли вдовы, сельские ремесленники, различные служащие, которые работали в хозяйстве помещика или входили в состав церковного причта. Не менее 30 малоземельных крестьян — огородники и виноградари — нередко нанимались на обработку чужих виноградников за часть урожая[143]. Очевидно, лишенные наделов крестьяне предпочитали жить в собственных домах, хотя основные средства к существованию получали за счет работы по найму.

В Дании для XIV—XVI вв. также характерно наличие массовой прослойки безземельных крестьян, работавших по найму, — халупников (husmaen) и батраков (leghodraendar). Первые из них снимали дом в чужом дворе, но без земельного участка, вторые жили в доме хозяина, на которого работали. Эти категории крестьян происходили как из разорившихся держателей наделов, так и из сыновей, не получивших наследства. Иногда халупники, являвшиеся младшими братьями зажиточных крестьян, отличались достаточной состоятельностью, но в целом они представляли одну из беднейших прослоек крестьянства[144].

Обилие лишенных наделов крестьян отмечено на северо-западе Германии, где также господствовал принцип наследования неделимого надела (нем. Hufenverfassung). Ко второй половине XVI в. в изученных Г. Хейцем 80 саксонских деревнях почти две трети крестьян (65,2%) входили в разряд безземельных. Из них 36% числились в качестве домашней прислуги в хозяйствах других крестьян, 39% — младшими партнерами зажиточных крестьян (Hausgenossen, эквивалент славянских терминов сябры, потужники или подсуседки), а 25% — безземельными родственниками-захребетниками в расширенных семьях[145]. В таких условиях успешно процветал надомный труд по обработке льна и ткачеству, возникали сельские мануфактуры. По оценке того же Г. Хейца, в среднем на каждую саксонскую деревню приходилось по 3,5 ткача, в отдельных деревнях их число доходило до 20. Таким образом, в некоторых частях Саксонии преобладали многосемейные или расширенные хозяйства, но они строились на совершенно иных принципах, чем в Беларуси или России, — полноправными держателями надела были лишь часть жителей соответствующего двора. Впрочем, масштаб этого явления не нужно переоценивать. В целом по Саксонии, по данным Р. Гросса, около 1550 г. полнонадельные крестьяне составляли 73,7% всего населения, огородники и другие малоземельные — 6,8%, бобыли-захребетники — 18,7%[146].

В Северных Нидерландах скопилось еще большее число безземельных крестьян, занимавшихся главным образом сельским надомничеством. Однако в связи с возросшей конкуренцией со стороны городской мануфактуры и падением цен на шерстяные изделия к началу XVI в. они оказались в тяжелом положении. Часть из них нашла работу на городских мануфактурах, верфях, в мелиорации, на флоте, но число обнищавших в отдельных областях достигло в это время 63% всего населения. Только бродяги и нищие в некоторых местностях составляли свыше 40%[147]. Другими словами, традиционное крестьянское хозяйство там почти исчезло, и ситуация очень мало напоминала восточноевропейскую.


[125] Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало ХХ в.): Генезис личности, демократической семьи и правового государств: В 2 т. – 2-е изд., испр. – СПб., 2000. Т. 1. С. 220–221 и др.

[126] Бессмертный Ю. Л. Структура крестьянской семьи во франкской деревне IX в.: данные антропонимического анализа // Средние века. 1980. Вып. 43. – М., 1980; История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Т. 1. С. 236.

[127] Hammel E.A. and Laslett P. Comparing household structures over time and between cultures // Comparative Studies in Society and History, 16 (1974). P. 73–109; Леслетт П. Семья и домохозяйство: исторический подход // Брачность, рождаемость, семья за три века: Сб. статей / Под ред. А.Г. Вишневского и И.С. Кона. – М., 1979. С. 132–157.

[128] Istorijos archivas. T. 1: XVI amżiaus Lietuvos inventoriai. – Kaunas, 1934. № 20.

[129] Акты, издаваемые Виленской археографической комиссией. Т. 14. С. 373–377.

[130] Акты, издаваемые Виленской археографической комиссией. Т. 33. С. 129–132.

[131] НИАБ. Ф. 1769. Оп. 1. Ед. хр. 18. Л. 32–36об.

[132] Акты, издаваемые Виленской археографической комиссией. Т. 14. № 77. С. 543 и далее.

[133] Капыскі З., Капыскі Б. Беларуская вёска і яе насельніцтва ў канцы XVI – першай палове XVII ст. Вопыт дэмаграфічнай характарыстыкі // Беларускі гістарычны часопіс. 1993. № 2. С. 42–45.

[134] Гісторыя сялянства Беларусі са старажытных часоў да нашых дзён. Т. 1. С. 103.

[135] История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Т. 2. С. 274.

[136] История крестьянства СССР с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. Т. 2. СXVI. 143.

[137] Mitterauer M. Medieval roots of European family development // J. Michálek (ed.). Stredoeurópske kontexty l’udovej kultúry na Slovensku. – Bratislava, 1995. P. 92–105. Сходные идеи отражены в публикации: Mitterauer M. Family context: The Balkans in European comparison // Journal of Family History, 21 (1996). P. 387–406.

[138] Hajnal J. Two kinds of pre-industrial household formation systems // R. Wall (ed.), in collaboration with J. Robin and P.Laslett. Family Forms in Historic Europe. – Cambridge, 1983. P. 65–104.

[139] Laslett P. Mean household size in England since the sixteen century // P.Laslett and R.Wall (eds.). Household and Family in Past Time ... – Cambridge, 1972. P. 91–102.

[140] История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Т. 2. С. 291.

[141] Hilton R. H. The English Peasantry in the Later Middle Ages. – Oxford, 1975. P. 32–34; История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Т. 2. С. 333.

[142] История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Т. 2. С. 317.

[143] Jacquart J. La crise rurale en Ile-de-France, 1550–1670. – Paris, 1974. P. 137–138; История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Т. 3. — М., 1986. С. 78.

[144] История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Т. 2. С. 411; Там же. Т. 3. С. 294.

[145] Heitz G. Die Entwicklung der ländlichen Leinenproduktion Sachsens. – Berlin, 1958. S. 24; История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Т. 2. С. 369; Там же. Т. 3. С. 140.

[146] Gross R. Die bürgerliche Agrarreform in Sachen in der ersten Hälfte des 19. Jahrhunderts. – Weimar, 1968. S. 31; История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Т. 3. С. 144.

[147] История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Т. 3. С. 117, 124.