Славяне и субстрат (фрагмент доработанной версии, касающийся гаплогруппы I2a1)

Рассмотрим сначала гаплогруппу I2a1 (мутация P37.2). Для славян (и притом почти исключительно для славян!) характерна ее ветвь I2a1b (мутации L178/S32 и M423), а точнее – подветвь I2a1b3 (мутация L621/S392) и ее дочерняя I2a1b3a (L147.2). Еще точнее сказать пока сложно, потому что на наличие мутаций L621/S392 и L147.2 протестировано очень небольшое число индивидов. Помимо славян, среди них есть единичные представители Германии, Италии, Великобритании. Не исключено, что среди 58 миллионов нукледотидов в Y-хромосоме будет обнаружена еще более поздняя мутация, присущая исключительно славянской подветви.

Распространение славянской подветви гаплогруппы I2a1 лучше прослеживается не по бинарным маркерам, а по характерным для нее гаплотипам. В подветви I2a1b они высоко специфичны, позволяя с высокой надежностью выявить ее представителей. В базе данных компании FamilyTreeDNA (FTDNA), осуществляющей коммерческое тестирование для интересующихся ДНК-генеалогией, представлены все выявленные в ходе такого тестирования гаплотипы. Интересующая нас подветвь там определена как «динарский кластер» [Y-Haplogroup I2a Project: http://www.familytreedna.com/public/I2aHapGroup/default.aspx]. Он распадается на две ветви – южную, собственно динарскую, и северную, представленную во всех славянских популяциях (ее правильнее было бы именовать «карпатской»).

Частоту обеих ветвех в разных популяциях по этой базе определить невозможно, поскольку представленные в ней выборки сформированы по случайному принципу (совпадение желания и возможности заказать тест ДНК), очень разнятся по размерам и непредставительны для популяций в целом.

Методически корректные выборки можно найти в международной референтной базе данных Y-гаплотипов (YHRD), созданной и поддерживаемой в криминалистических целях, а также в аналогичной по назначению референтной базе данных ДНК-маркеров населения Республики Беларусь, которую создал Центр судебных экспертиз и криминалистики Министерства юстиции Республики Беларусь[Референтная база данных частот встречаемости гаплотипов Y-STR локусов в Беларуси: http://dnkexpertiza.org/index1.html]. Гаплотипы по некоторым выборкам, не включенным в YHRD, можно найти в научных публикациях[Ljubković J., Stipisić A., Sutlović D. et al. Y-chromosomal Short Tandem Repeat Haplotypes in Southern Croatian Male Population Defined by 17 Loci // Croat Med J. 2008. Vol. 49. P. 201–206; Mirabal S., Varljen T., Gayden T. et al. Human Y-chromosome short tandem repeats: A tale of acculturation and migrations as mechanisms for the diffusion of agriculture in the Balkan Peninsula // American Journal of Physical Anthropology, 2010. Vol. 142(3). P. 380–390.]. Все эти выборки представлены сравнительно малым, в сравнении с FTDNA, числом локусов: в коммерческих тестах используются наборы в 37, 67 и даже 111 локусов, а в криминалистических – в лучшем случае 17-локусный набор, известный как стандарт Y-Filer. Но даже этот набор позволяет уверенно распознатьгаплотипы, характерные для динарского кластера. Им присущи сравнительно небольшие генетические расстояния от модального для этого кластера гаплотипа, который в формате Y-Filer приведен в таблице 1.

Таблица 1. Модальный гаплотип динарского кластера гаплогруппы I2a1

Гаплотипы, суммарно отличающиеся от этого профиля не более чем на 9–10 шагов (мутаций в числе повторов), в подавляющем большинстве случаев принадлежат к интересующей нас ветви I2a1. Возможная ошибка в их определении не превышает 1–2 %, что подтверждается в тех (увы, немногочисленных) случаях, когда выборки одновременно тестировались и по бинарным маркерам.

Южная ветвь динарского кластера по 67 и тем более 111 локусам выделяется неплохо, но в 17-локусном наборе Y-Filerее отличительной особенностью является лишь пониженное число повторов в локусе DYS-448: 19 (изредка даже 18) вместо 20. Разумеется, различение двух субкластеров всего по одному локусу возможно только в первом приближении, но общая картина ясна даже при такой грубой оценке. Частоты гаплотипов, предположительно принадлежащих к данному кластеру, по всем опубликованным выборкам формата Y-Filerпредставлены в таблице 2.

Таблица 2. Частота гаплотипов динарского кластера

Из таблицы видно, что динарский кластер гаплогруппы I2a1 имеет максимум в балкано-карпатском регионе, а среди западных и восточных славян – в ареале лука-райковецкой культуры. И в Польше, и в России его частота падает, а в Литве и Германии он представлен на уровне, который вполне может быть объяснен славянской примесью. Это значит, что и у бастарнов, и у венетов, принесших праславянский язык из лужицко-поморского ареала, этот кластер еще отсутствовал – равно как и у древних балтов до начала их интенсивных контактов со славянами. В генофонд современных славян он попал в результате ассимиляции значительной группы автохтонного населения. Из всех неславянских народов гаплогруппа I2a1 имеет высокую частоту только у румын, представляющих собой результат смешения ранних славян (носителей пражской и ипотешти-чурелской культур) с валахами – потомками фракийского населения, роменизированного в эпоху Римской империи. При этом частота у румын и в ареале формирования славянского этноса (Львовская область, юг Беларуси) примерно одинакова. Следовательно, у валахов она изначально была не ниже, чем у ранних славян.

Показательно распространение южного субкластера. Для славянских популяций он в целом нехарактерен. Даже те немногие гаплотипы с DYS448=19, что имеются в восточнославянских и польских выборках, по остальным локусам довольно далеки от модальных значений и, вероятно, отражают самостоятельные мутации. В то же время южнославянские гаплотипы часто имеют профиль, очень близкий к модальному. Большинство их носителей явно являются потомками одного индивида, имевшего 19 повторов в локусе DYS448. Этот индивид жил позднее, чем родоначальник всего динарского кластера, но ненамного – в целом разброс гаплотипов в южном субкластере довольно велик, генетические дистанции в 6–7 шагов от предкового гапллотипа в нем нередки.

Похоже, и предковый кластер с 20 повторами, и дочерний субкластер с 19 повторами, к концу бронзового – началу железного века были распространены в основном к югу от Карпат, притом дочерний возник в южной части ареала и не успел распространиться на всю Карпатскую котловину до появления славян. После эвакуации Дакии в 271 г. н. э. он был присущ, видимо, только подданным Византии, которые практически не пересекали Дунай. Тем временем более старый и обширный субкластер с DYS448=20 проник к северу от Карпат, где и влился в состав формирующегося славянства.

Когда и где предки славян включили в свой состав группу, имевшую высокую долю «динарских» гаплотипов? Это не могло быть ранее IIв. до н.э. – времени сложения зарубинецкой культуры. Но это не могло быть и позже рубежа VII– VIIIвв., когда в процессе возвратной миграциина север сложилась лука-райковецкая культура. Иначе никак не объяснить современную частоту I2a1 у русских и поляков, сформировавшихся на тех территориях, где эта гаплогруппа изначально отсутствовала.

Здесь возможны два сценария. Носителями I2a1 могли быть представители одной из местных культур, принявших участие в сложении зарубинецкой культуры или одной из позднезарубинецких групп. Речь может идти о милоградцах-неврах, борисфенитах-скифах или юхновцах-меланхленах. При втором сценарии этот компонент генофонда был приобретен уже в процессе расселения формирующихся славян, при ассимиляции ими остатков черняховской культуры на Украине или романизированных фракийцев в Карпатской котловине и на среднем Дунае.

Наличие милоградского субстрата в зарубинецкой культуре (особенно в ее верхнеднепровском варианте) вполне вероятно, хотя оценки его роли у разных исследователей расходятся. Позднескифский субстрат явственно ощутим в среднеднепровском варианте. Значительный юхновский компонент принял участие в сложении позднезарубинецких групп – почепской, картамышевской и типа Грини – Абидня, при том, что последний сыграл решающую роль в сложении киевской культуры. Но этот сценарий плохо объясняет высокое сходство гаплотипов северного и южного субкластеров. То, что известно о происхождении юхновской культуры, не позволяет говорить о наличии в ней компонента, общего с культурами балкано-карпатского региона. В милоградской и лесостепной скифской культурах таким компонентом мог быть отчетливый юго-западный импульс, который фиксируется при формировании чернолесской культуры в начале Iтысячелетия до н. э. Население, родственное протофракийским создателям штампованной и каннелированной керамики, вполне могло принести «динарские» гаплотипы в украинские лесостепи и затем по эстафете преемственности передать их скифам и милоградцам. Но носители этих гаплотипов на протяжении нескольких столетий должны были существовать в изоляции от основного фракийского мира, накопив заметное число специфических мутаций. Между тем на территории Беларуси и России нет никакой особой специфики в I2a1-гаплотипах.

При втором, более вероятном сценарии донорами северодинарских гаплотипов служат культура карпатских курганов, поглощеная пражской в процессе экспансии (она отождествляется с племенем карпов), и остаточные группы дако-романского населения в Карпатской котловине. Когда славяне смешались с ними в пределах Аварского каганата, частота северного субклада закрепилась у них на уровне около 20%. Затем они частично унесли свои гаплотипы в лесную зону, где по мере смешения с местными популяциями частота снизилась. Те же, кто ушел дальше на юг, в пределы Византийской империи, столкнулись там с автохтонами, имевшими высокую концентрацию южнодинарских гаплотипов. Именно этому субстрату хорваты, сербы и отчасти македонцы обязаны высокой частотой I2a1 в целом, значительно превышающей общеславянский уровень. Славяне, осевшие южнее Дуная, в возвратной миграции почти не участвовали, потому и южнодинарских гаплотипов в лесной зоне оказалось немного. Единственными, кто массово принес эти гаплотипы на север от Дуная, были славянские предки австрийцев, а также валахи – предки румын.